Rhine Schulz | Рейн Шульц
D.J. Cotrona
Возраст: 35 лет;
Покровитель: Перун;
Должность: налетчик в I боевой группе;
Биография:
Эта история отнюдь не со счастливым концом, хотя начинается она довольно безоблачно.
CHAPTER ONE. A LONG TIME AGO† † †
1975 год. Год, выдавшийся довольно спокойным, размеренным, и мирным для семьи Шульц. Их род с незапамятных времен отличался состоятельностью, высоким социальным статусом, и огромным количеством различных титулов: какие-то - вроде лордов и герцогов - со временем остались лишь на страницах летописей, что строго велись определенными людьми, а какие-то формально присваиваются и по сей день. Все они, включая целые состояния, переходили по наследству из поколения, в поколение - и в большинстве своем от отца, к сыну.
Условностей, как таковых, было не много, но они строго соблюдались, потому как расшатывать то, что ковалось годами и столетиями, выстраивалось буквально из ничего, и зарабатывалось потом и кровью, никто не решался.
И, пожалуй, главным условием было нередкое в те времена требование: к заключению брака допускались лишь те пары, обе стороны которой имели за плечами не только безграничную любовь к своему избраннику/избраннице, но и такой же высокий статус в определенных кругах. Сковывать себя узами брака с простой крестьянкой было непозволительно как много столетий назад, так и сейчас - и именно это стало тем переломным моментом в судьбе этой семьи.
Лотар Шульц, будучи молодым и амбициозным юношей, не всегда придерживался семейных традиций, и нередко пренебрегал советами более мудрых родственников. Нормы приличия, уроки этикета, развитие ораторских способностей, логики - всему этому мальчишка предпочитал дворовые шутливые бойни, игры с беспризорными сверстниками, откуда достаточно часто возвращался с синяками и ссадинами, и проявление своего непокорного характера.
К сожалению, надежды родителей на то, что в последствии буйный сын образумится, должного результата так и не возымели. Вопреки расхожим мнениям, и святой веры матери в собственное чадо, спустя несколько лет, когда юношеский максимализм сошел на нет, а в голове вместо ветра появились хоть какие-то намеки на разумность, Лотар приводит на порог девушку, далекую от всей этой светской манерности, далеко не самого лучшего образования, и, ко всему прочему, уроженку далекой русской глубинки, непонятно каким образом оказавшуюся в большом германском городе- в Кёльне.
Родители, естественно, восприняли большую и светлую любовь в штыки: мать сетовала на неразборчивость отпрыска, глупость и ветреность, без умолку твердила о том, что это всего лишь короткое помешательство, и со временем все пройдет, а брак - тем более брак такого состоятельного и влиятельного человека - это далеко не простая пара росписей и поблескивающие на пальцах кольца; отец и вовсе грозился лишить всякого наследства.
Лишил ли в итоге? Нет. Состоялась ли свадьба? Да
CHAPTER TWO. HAPPY CHILDHOOD† † †
1978 год. На дворе сырая, промозглая осень, раздражающаяся проливными дождями и холодными, свистящими ветрами.
Но тот день, когда родился я, выдался на редкость солнечным, безоблачным, и теплым. Палата наполнилась моим громким воплем, заглушающим и голоса врачей, и тихие, радостные всхлипы матери, которая со счастливыми слезами на глазах взяла меня, завернутого в пеленки, словно в кокон, на руки.
***
Моя жизнь в корне отличалась от жизни моих сверстников. Когда детишки - как мальчишки, так и девчонки лет по пять отроду, - с радостными криками и гулким смехом гоняли по подворотням старый, местами истертый и заляпанный мяч, я чах в душных, идеально чистых комнатах, без особого интереса штудировал нотные грамоты, бесконечную литературу, и лишь с завистью поглядывал на резвящуюся детвору, попутно отгоняя от себя назойливых учителей, которые все как один твердили о моей невнимательности и безалаберности.
Обеспеченность родителей сказалась на мне, к сожалению, несколько пагубно. Проще говоря, я зазвездился, зазнался, и стал слишком разбалованным, хотя отец старательно выбивал из меня эту дурь не только грозными словами, но и поучительными тумаками. Результаты были, но были настолько незначительные, что в последствии из меня грозилось вырасти отъявленное мудачье.
И вроде бы жизнь шла своим чередом: учителя из раза в раз выскакивали из кабинета, разбрасываясь не только папками с бумагой, но и громкими фразами о том, что из меня невозможно сделать настоящего интеллигента; родители стоически терпели все мои выкидоны, ругали, грозились выпороть, заставляли грызть гранит науки, а я, в свою очередь, сидя на огромной горе, состоящей из денег и вседозволенности, медленно, но верно скатывался по наклонной. Волновало ли меня то, что разочаровываю отца? Ни сколько. На тот момент единственное, что меня хотя бы немного трогало - это желание бросить все к чертям собачьим, и сбежать из дома, потому что жизнь дворовая, беспризорная и свободная на тот момент казалась мне такой притягательной и нужной.
Не знал я тогда, какие неожиданные повороты готовит судьба.
CHAPTER THREE. BEGINNING OF THE END† † †
1995 год. Мне семнадцать, и в какой момент беззаботные дни превратились в настоящий ад - я понятия не имел.
Все произошло не сразу. Сначала я, будучи уже довольно таки сообразительным пацаном, начал замечать за отцом непонятное поведение: он часто начал задерживаться на работе, приходил домой далеко за полночь, ничего толком не объяснял, тем самым вводя в заблуждение всех, кто находился рядом; после он рассказал, что все нажитое непосильным трудом имущество - не только наше, но и всего рода, - грозится перейти в распоряжение какого-то более влиятельного чиновника, потому что в какой-то период жизни мой дедушка - по странным и непонятным причинам, - слишком погряз в дерьме. Я не вдавался в подробности, но все вертелось вокруг денег - и этого оказалось достаточно, чтобы прийти к выводу: мы, пусть и не по собственной воле, оказались в дерьме не меньшем.
С каждым днем ситуация не то, чтобы усугублялась.. но и лучше не становилась. Отец пропадал сутками, приходил домой измотанный и молчаливый, а меня не заботило его душевное состояние, потому как был занят делами более важными - утолением своих потребностей. Тогда я не понимал, насколько хреново поступаю. Сейчас ощутил все сполна.
***
Отец ту зиму не пережил. Его изуродованное тело, оттаявшее и показавшееся из под снега, с разорванной, заляпанной кровавыми разводами рубашкой, сломанной рукой, и перерезанным горлом, нашли за сторожкой какого-то склада, расположенного на окраине города. Мать приходя в глубокой скорби, видимо позабыла о том, что ушедший родной человек - это далеко не ушедшие проблемы.
Мы прожили на том месте еще месяц, а после, когда посреди дождливой ночи в дом вломились каким-то головорезы, не колеблясь подожгли его, и с паскудным хохотом наблюдали за взметывающиеся к небу языки ярко-красного пламени, нам удалось бежать.
CHAPTER FOUR. CHANGES† † †
Начало 1996 года. Нам удалось бежать, но на этим наши скитания только начинались.
Нас на несколько месяцев приютила семья итальянского фермера, занимающаяся изготовлением сыра. Тех денег, что удалось прихватить с собой, еле хватило на то, чтобы добраться до границы. Мне приходилось заниматься самой отвратной работой, которую я только мог себе представить: таскал навоз, чистил конюшню, а вместе с ней и лошадей, не брезгующих предварительно в этом навозе изговнякаться; кормил курей, недолюбливал петуха, постоянно гонявшегося за мной по широкому двору; мне даже довелось научиться доить козу, потому что из козьего молока, как говорил Джино - так звали хозяина фермы, - получается самый дорогой и самый вкусный сыр.
Подъемы с восходом солнца не предполагали ленивых потягиваний в мягкой кровати, а первое время, после тяжелого рабочего дня, единственное, на что меня хватало - это подняться на второй этаж, и ничком свалиться на кровать.
***
Нам удалось заработать определенную сумму, и дальше мы отправились в Румынию. Небольшой городок, в котором мы обосновались, в то время не славился миром и спокойствием. Я, в силу своего не самого тихого и покорного характера, в первый же день вляпался в неприятности, из которых потом долго и упорно пришлось выбираться. Именно на румынских улицах мне довелось научиться драться, именно там я постиг все прелести воровской жизни, а в последствии и обзавелся умением скрытного перемещения, потому как без этого выжить было бы крайне сложно.
Полагаю, именно сюда неплохо встало бы высказывание о том, что я не связался с плохой компанией, а, скорее, основал её.
***
2000 год. Мы наконец-таки добрались до России. Родина моей матери оказалась довольно притягательной, а город, в котором мы поселились, ничем примечательным не отличался.
Тула стала тем местом, где мы прожили спокойно и размеренно порядка двух лет. А потом весну не пережила мать. Надо сказать, что все это продолжительное путешествие в корне изменило меня, помогло понять, что деньги - это не тот ресурс, который имеет свойство сыпаться с неба, и в какой-то момент резкий поворот может не только сделать богача из обычного чистильщика обуви, но и наоборот.
CHAPTER FIVE. THIS IS NOT THE END† † †
2013 год. Я бы не сказал, что на тот момент моя жизнь вернулась в золотой статус, но все же жил в достатке, обзавелся своей небольшой компанией по ремонту мототехники, и старался не возвращаться к событиям прошлых лет. Меня все вполне устраивало, но, как оказалось, не всеми сюрпризами судьба наградила.
В летний период вечерняя пора настолько приятна, что я не брезговал поздними прогулками - особенно в те моменты, когда погода стоит солнечная, приветливая, и теплая.
Именно в один из таких вечеров моя жизнь в очередной раз изменилась, а я по сей день так и не понял - то ли в лучшую сторону, то ли в худшую. Всему виной оказался пожилой мужчина, подсевший ко мне на лавку как раз тогда, когда я, наслаждаясь одиночеством и спокойствием, докуривал третью сигарету. Он начал ненавязчивый разговор, который в конечном итоге оставил не стираемый след в моем сознании и двойной кожаный браслет с серебряной секирой в моей руке.
До меня не сразу дошла суть происходящего: старик много говорил, рассказывал о древних славянских богах, о событиях, описанных в сказках и легендах, а затем и о том, что все это - не такие уж и выдумки разбушевавшегося воображения; рассказал, мол, браслет этот - это, на самом деле, талисман могущественного бога - Перуна; поведал о том, что с этой вещицей моя жизнь кардинально изменится; взял с меня честное слово, что буду беречь его, как зеницу ока, а после куда-то ушел. Больше я его не видел, ни о каких богах не слышал, и искренне верил, что все это - чистой воды бредни.
Естественно, в дальнейшем мне все-таки удалось понять, что это за рыба, и с чем её едят, удалось свыкнуться и приноровиться к жизни с божеством, находящимся за плечами, хотя ни о каких тренировках, оттачивании способностей речи быть не могло. Я не горел желанием быть хранителем, и по сей день искренне считаю, что достаточно и того, что воспринял эту новость, как должное, а не решил наведаться к ближайшему мозгоправу. Что стало поводом такой относительно спокойной реакции - сам не знаю. Но факт остается фактом: я - хранитель Перуна, и меня все более чем устраивает.
***
Сентябрь 2013. Каким ветром меня занесло в Грецию? Почему именно туда? Зачем? Ответов на эти вопросы я до сих пор не нашел. Просто в какой-то момент вдруг почувствовал острую необходимость навестить эту пылкую страну. Лучше бы, честно говоря, не навещал.
То, что творится здесь - сюжет для отменного фильма ужасов с примесью фантастики. Две стороны, противостоящие друг другу, и я, который совершенно случайно оказался в самом эпицентре дерьма.
Мне нравилась Греция, какой я увидел её впервые.
Мне отнюдь не нравится Греция, какой я её вижу сейчас.
В сопротивление попадаю лишь потому, что не слишком солидарен с тем товарищем, который заправляет всем в городе. Он - хранитель Зевса, если мне не изменяет память, а мой собственный покровитель отчего-то не согласен уживаться с ним на одной территории. Два громовержца - это перебор, я считаю. Потому и подался к повстанцам, занял должность налетчика в боевой группе, искренне веря не только в то, что именно там мое место, но и в то, что рано или поздно смогу вернуться на родину.
